«ПЕСНЬ ПЕСНЕЙ», 2015-2019 гг.

Мое искусство неразрывно связано с моей жизнью. Я художник, который работает с проблемой. Через искусство мне хочется починить сломанную деталь жизни. Сейчас мне интересно осветить тему отношений между мужчиной и женщиной, обнаружить, рассмотреть, препарировать, удалить опухоль, зашить, потом реабилитировать. Собрать вместе физиологический, психологический и духовный аспект отношений.

В проекте «Контрольно-наблюдательный пункт фалотерапии» я рассматривала физиологический аспект отношений, жизнь тела, мяса, фаллоса, кишков и матки.

В пректе «Masculin» личность отделилась от взаимоотношений, ее торжествующее тело начало осознавать самое себя как самостоятельную независимую единицу, постоянно ищущую землю под ногами, периодически проваливающуюся в зыбучие пески, опоры нет. Человек не стоит на земле, высвечены только куски восстанавливающейся плоти.

В проекте «Духовная брань» тела нет, оно настолько истерзано и измученно, оно не существует, чтобы не чувствовать боль, остался лишь дух, лишь отчаянный поиск Бога. Затем конец.

Песнь Песней принципиально новый этап в моей жизни в моем искусстве. Для того, что бы перейти к нему, я не писала картины почти 2 года, все мое время занимали духовные и психотерапевтические практики. Я уехала из Москвы к себе на родину, в Ижевск для того, чтобы вернуться к себе, услышать свой «Звук», свою «Песнь Песней».

«Песнь Песней» - каноническая книга Ветхого Завета, приписываемая царю Соломону. В том числе - это предсвадебная песня, это переход в новое состояние из девичества в невесты, из невесты в жену. Вопросы, которые я задаю в этом проекте: Что такое любовь? Для чего нужны отношения, семья сегодня?... Для кого-то это способ самореализации, самоутверждения, для кого-то вылавливание дофаминового кайфа от влюбленности, для кого-то бегство от одиночества, для кого-то неосознанное движение под названием «так заведено», для кого-то семья - это инкубатор для совместного выращивания детей. Я считаю, что тема отношений - это больная точка в обществе, я вижу очень много лжи, лицемерия, личин благополучия, злости, обид, ожиданий, претензий, обвинений, разочарований, страданий и отдаленности в отношениях, которые некогда были волшебными. Шопенгауэр очень точно подметил: «Когда люди вступают в тесное общение между собой, то их поведение напоминает дикобразов, пытающихся согреться в холодную зимнюю ночь. Им холодно, они прижимаются друг к другу, но чем сильнее они это делают, тем больнее они колют друг друга своими длинными иглами. Вынужденные из-за боли уколов разойтись, они вновь сближаются из-за холода, и так - все ночи напролет.».

Почему так происходит раз за разом, отношения за отношениями? Люди употребляют друг друга для удовлетворения своих потребностей и желаний, даже когда пытаются сделать что-то приятное. В этом проекте я пытаюсь найти выход, корень зла и решение этих проблем, отталкиваясь от ветхозаветной книги «Песнь Песней», полагая, что ответ находится в Боге. Что такое любовь сейчас, в 21 веке? Я переношу героев религиозных, мифологических книг в 21 век. Я - не религиозный человек, но считаю, что Библия принадлежит всему человечеству - и верующим и атеистам и агностикам. Я впервые делаю проект без какого либо руководства и курирования, это попытка создать свою «Песнь», свободную от своих собственных предрассудков и мнения общества. Эта выставка о принятии себя, поэтому на ней очень много автопортретов. В работе над ними я встречаюсь сама с собой.

Выставка Евгении Мальцевой "Песнь Песней" - итог изнурительного поиска творческой и экзистенциальной идентичности. Молодой художник похож на Агасфера, вечного жида, блуждающего в поисках земли обетованной, языка и музы. Важная веха творческого пути была отмечена вернисажем персональной выставки и венчанием художницы в пространстве четырех залов, на двух этажах Удмуртского Республиканского Музея Изобразительных Искусств. Роль официального представителя власти и церемониймейстера бракосочетания сыграла директор музея Вера Вахрушева.

Предыдущий Московский период творчества Жени Мальцевой был отмечен яркими проектами. Так, в 2012 году вернисаж выставки "Духовная брань" в галерее Марата Гельмана вызвал невероятный ажиотаж со стороны консервативной публики: вход в ВЦ "Винзавод" был перекрыт ради защиты экспонатов от варварской атаки православных активистов. Обращение Евгении Мальцевой к сакральной эстетике было связано с переосмыслением художественной техники. Женя виртуозно работает маслом и кистью. Образы возникают мгновенно, как движение ленты в руках олимпийской атлетки. Непрерывная неоновая линия, проходя по краю контура, ныряет вглубь плоскости, создает пронзительный объем и, сгущаясь в центре, субстантивируется в человеческую плоть. Посетители наполненной светом жениной мастерской в Наркомфине становились свидетелями рождения живописи из графики, портрета из впечатления. Женя - выдающийся мастер портрета, но современное искусство бессердечно к живописи. Со времен "черного квадрата" недостаточно быть просто хорошим мастером.

Ради выставки на Винзаводе Женя отправилась на Валаам, где изучала основы иконописи. Обращение к сакральной иконографии требовало медитативного сосредоточения. Результатом поездки стала идея апофатической иконы для выставки «Духовная брань», а спустя 3 года родилась новая техника - "опаление". Подобно Феофану Греку и его исихастской художественной практике, Женя создает объем из выжженной до угля поверхности дерева. Как опаленная солнцем почва монашеской пустыни стала центральным мотивом Троицкого придела Спасо-Преображенского монастыря на Ильине улице в Новгороде, так женины доски стали сакральной материей, идеально подходящей для выбранной темы - переосмысление библейской иконографии в актуальном контексте. Троица предстала очевидной отсылкой к PussyRiot, Антихрист - парсуной главы РПЦ Кирилла. В этом смысле апофатическое богословие, как практика достижения истины через отрицание, стало идеальной формулой изобретения опаленной техники.

В проекте "Песнь Песней" Женя уходит от актуальной политической темы в сторону более глубоких размышлений на тему отношений между мужчиной и женщиной. Важно отметить, что Женя отказалась от тирании кураторского мышления ради творческой свободы самовыражения.

Выставка объединяет несколько художественных циклов. Основной цикл посвящен осмыслению женского образа : Суламифь-Суламита, архетип возлюбленной, виктимный образ молодого неискушенного существа, юного создания; Черная Мадонна, трактуемая как некое апофатическое существо, в большей степени, как Мария Магдалина до встречи с Христом; Царица Савская - зрелая женщина, могущественная и великолепная. Интенция художника дать ключи к разгадке амбивалентного женского образа скрывает немало лукавства. Селфи смотрящей свысока Жени Мальцевой - в нем отгадка: C'mon, babe! Goodtry! Апофеозом женской темы становится лингам, собранный из чугунков, забытой навеки посуды, используемой только в патриархальной деревенской действительности, где центром женской вселенной была огромная печь: источник тепла, уюта и горячей еды.

Логика экспозиции выстраивает переход от невесты к жене посредством перформанса (обряд венчания); и добавляет символические образы: образы смерти в окне, обрамленном резным наличником, и ассамбляжа из оленьего рога в золоченой раме "Первая брачная ночь - это больно". Автор осознанно изменяет технику от двухмерной пластики к большей предметности, осколков мещанского быта, усиливая ощущение реальности происходящего в процессе брачной инициации. Белый саван подвенечного платья, скелеты и окна старых домов - mementomori женщины, умирающей для своих родителей и возрождающейся в новой семье, семье своего мужа.

Лирика "Песни Песней", пожалуй, одно из самых совершенных произведений за всю историю человечества, примиряющее женщину с ее новой ролью. Инициация болезненна, а замужняя жизнь подразумевает бесконечное преклонение перед мужчиной, его эго требует жертв. Патриархальное общество подразумевает власть в руках мужчины, власть духовную, психологическую, абсолютную. Эта социальная конструкция подразумевает слияние в глазах женщины мужчины и божества. Безумие любви выражено у Жени с предельной телесностью: танцующее тело, прорастает инжиром- тестикулами; красные дрожащие колени в картине "Молитва", совмещают одновременно наказание и экзистенциальную трагедию; мужской и женские торсы лишены головы, но пританцовывают ("Ибо ласки твои лучше вина").

Можно вспомнить купринскую "Суламифь", которая постулирует патриархальные предпочтения и мужской взгляд. Унизительное путешествие Царицы Савской по прозрачной поверхности бассейна - аллегория неизбежного испытания мудрой зрелой женщины, попавшей в тенеты замужества. Евгения Мальцева ставит диагноз мужской патриархальности и в этом смысле следует тропами феминизма, ассоциируя свою жесткую оценку человеческих слабостей с практикой экспрессионистской живописи Френсиса Бэкона, величайшего мизантропа всех времен.

Мужские образы раскрыты в экспрессивной технике жениного портрета. Она отказывает мужчине в сакральной трактовке. Мужчина - Муж: "Портрет Стаса" выступает в идеализированной трактовке таким, каким Женя хочет его видеть, улыбающимся и спокойным. Мужчина - пьяный гость на свадьбе, странный пляшущий родственник, юродивый. Мужчина - Абьюзер, худшее, что может случиться с женщиной.

В выставочный проект вовлечен цикл с осваивающей человеческие предметы обезьяной. Обезьяна катает мяч по полу, играет с детскими игрушками. Движение примитивного сознания животного изображено на тех же холстах. Это напоминает график эмоциональных всплесков, цветовую идентификацию рисунка МРТ, стереотипное представление об абстрактной живописи. Отдав дань архетипам, Женя напоминает нам, что дальним предком человека был вовсе не Адам, а освоившая орудие труда обезьяна, и что абстракция - архаичная живописная форма, сродни инстинкту самосохранения или размножения. Аналитическое путешествие художницы к истокам культуры и творчества благословляет копия перовского портрета Ф.М. Достоевского, узнаваемого, хоть и выполненного в более яркой современной манере так, как если бы Достоевского писал похожий на него абьюзер и темный гений Френсис Бэкон. Как бы амбициозно не выглядело упоминание ключевой фигуры английского экспрессионизма, похожее на попытку представить ижевскую художницу реинкарнацией одного из величайших гениев современной живописи, однако Женя определенно имеет право использовать в качестве комментария к этой картине и девиза ко всему проекту фразу "Меня сформировал Достоевский - и Френсис Бэкон".

Выставка «Песнь Песней» представляет новый проект молодой талантливой ижевской художницы Евгении Мальцевой за плечами которой около пятидесяти выставок в разных городах России и за рубежом; сотни работ.

Одним из вдохновителей творчества Евгении является известный английский экспрессионист Фрэнсис Бэкон, а направление в котором она работает – неоэкспрессионизм практически отсутствует как явление в художественной жизни нашего города и республики. Появившись в Европе в 1970-80-х годах прошлого столетия, в Россию этот стиль проник лишь в ХХI веке. Несмотря на большое разнообразие внешней формы, живопись в стиле неоэкспрессионизма имеет некоторые общие черты. Например, отрицание традиционных стандартов композиции, острое и двойственное эмоциональное настроение, отсутствие изобразительной идеализации, использование ярких и резких сочетаний цветов. Все эти особенности присущи и работам художницы, некоторые из которых включают в себя черты сразу трёх видов изобразительного искусства - живописи, графики и скульптуры и выполняются в по-своему уникальной технике изобретённой автором: изображение создаётся посредством опаления деревянной доски газовой горелкой и впоследствии дописывается акриловыми красками. Для названия своего проекта Мальцева выбирает самую спорную каноническую книгу Ветхого Завета, приписываемую царю Соломону. «Песнь Песней» (с иврита «самая лучшая песня») - история любви Соломона и девушки Суламиты, единственная часть Библии наполненная романтикой и эротизмом.

Исследуя тему любви и взаимоотношений мужчины и женщины, художница из «ветхозаветной» книги переносит нас в ХХI век. Выполненные на дереве подобно иконе изображения Суламиты, царицы Савской и чёрной Мадонны являются автопортретами. Выступая против общепринятого патриархата, Мальцева превозносит роль женщины. Поэтому не случайно в первом тёмном «мистическом» зале выставки почти нет изображений мужчин, кроме мифических стражников. Своеобразной «осью» этого зала является фаллический символ, объект, собранный из поставленных друг на друга вверх дном чугунков-обозначение главных составляющих плотской жизни: еды и секса.

И если первый зал – это, по словам художницы, «мистика сквозь века», а изображения созданные на дереве - символ сакральности, то второй зал - свадьба, радость, свет. Здесь появляется целая коллекция образов мужчин, созданная красками на матрасной ткани, символизирующей «постель». Среди них: «Мандрагора» - мужская фигура, голову которой заменяют листья считавшегося магическим в древности растения; «Смоковница» - объятия двух возлюбленных, вместо головы которых плоды инжира - знаменитого библейского кустарника, символа Израиля; а также совершенно конкретные мужские персонажи из реальной жизни художницы - «Радость» и «Танец пьяного родственника из Москвы на свадьбе в Ижевске».

Второй этаж экспозиции знакомит нас с новой гранью творчества Евгении Мальцевой, представляя работы выполненные на брезенте (образное обозначение нашего города с его военным производством), и рассказывающие о различных слоях человеческого подсознания на примере произведений "ХХХ"(Ошо), "Абьюзер"(Фрейд), «Исповедь» (Достоевский) и других.

Последний зал осмотра демонстрирует нам четыре мужских портрета выполненных на холсте. Это конкретные люди со сложной, трагической и волнующей, но интересной судьбой.

«Песнь Песней» - это «Песнь» Евгении Мальцевой, свободная от предрассудков и мнения общества, критиков, семьи, религии, учителей, друзей. По словам автора: «Эта выставка о принятии себя, поэтому на ней очень много автопортретов. В работе над ними я встречаюсь сама с собой...Я утверждаю женщину, как духовное существо - свободное и проявленное в любви и в Боге».

«Сэлфи на иконной доске».

Многослойность.

«Песнь Песней» назвала свою экспозицию художница. «Песнь Песней» действительно широкое по масштабу мероприятие и в буквальном смысле (под работы художницы музей отвел 4 зала), и по значимости образов, к которым обращается Евгения Мальцева, и, конечно по ценности экспозиции в жизни самой созидательницы. Такая мультинасыщенность дает возможность публике избирательно считывать смыслы, заложенные в экспозиции: банально, но каждый здесь, действительно, находит свое. И именно такая многослойность привлекает на выставку и зрителя неискушенного, и разборчивого эстета, и глубоко мыслящего философа.

Слой No1.

Начиналась выставка со свадебного перформанса. Это не было инсценировкой, не было игрой. Евгения и ее избранник действительно обменялись кольцами в стенах музея, под взглядами созданных художницей образов и пришедших на открытие вернисажа зрителей. Директор музея Вера Вахрушева выступила в роли совершенно неожиданной – она стала тем ответственным лицом, которое разрешило молодоженам обменяться кольцами и первым супружеским поцелуем.

Далее, как подобает на свадьбах, были цветы, поздравления, музыка. В роли музыкантов выступили друзья-художники Максим Веревкин и Ярослав Троянский.

И во всем этом свадебном переполохе «Песнь Песней» предстала звонкой мелодией, распеваемой счастливой женщиной в кульминационный момент ее жизни... И даже день рождения, который тоже случился у Евгении в этот день – 30 марта – отошел на второй план.

Слой No2.

Работы, составляющие экспозицию главного зала, где, кстати, и состоялось бракосочетание, действительно имеют отсыл к ветхозаветной «Песни Песней» царя Соломона и его возлюбленной Суламиты. При этом художница не в коей мере не иллюстрирует древний текст, а передает его значение через образы. Черная мадонна, которая в иносказательном прочтении и есть Суламита, изображена Евгенией многократно. Вот она в образе незнакомки – современницы в темных блестящих очках и длинном шарфе, на другой работе она предстает в виде уставшей женщины, растратившей свою красоту в пыли дорог, по которым вела ее жизнь, или вдруг неожиданно предстает молодой и дерзкой девушкой, полной сил, задора, огня и в тоже время таящей не испитую нежность...

Эти образы различны как сменяющие друг друга эпохи, они далеки и близки как старость и юность, они разобщены и связаны как красота и увядание. И лишь одно тому объяснение – это автопортреты художницы... «Я надела очки Ray- Ban и сделала селфи... Селфи на иконной доске».

Слой No3.

Первая комната, с которой начинается экспозиция, наполнена масштабными работами, имеющими общую закономерность – на белом фоне холста изображены в экспрессивном движении или в аффектином выражении эмоций части человеческого лица и тела. И, несмотря на подчинение общему порядку, каждая работа разрывает пространство вокруг себя, создавая хаос. Хаос или «движуху» из которой родиться что-то новое, органичное, цельное. Но это будет после, а пока хаос.

На втором этаже еще два зала – в первом центральное место занимает видеоработа Евгении Мальцевой «Не верю...» в окружении портретов друзей. Друзей, от которых можно ждать поддержки или не ждать, можно получить нож в спину или иудин поцелуй, а может быть, этого не случиться...

Второй зал отделен от предыдущего тяжелой завесой. Не каждый решается тронуть ее и пройти внутрь. Здесь плотно, бок о бок, как соседствующие друг с другом комплексы и страхи человеческого подсознания расположены масштабные работы, на которых посетитель видит обезьянку, Достоевского, изгиб женского тела... Каждое полотно буквально сшито из двух частей и эти части словно предупреждают: есть «они» и есть «мы», есть «ты» и есть «я», есть «до» и есть «после». Одно – причина и следствие другого. «Достоевский описал весь цвет созависимого поведения. Я сформировалась на Достоевском», - сопровождаются работы авторской ремаркой художницы.

Слой No4.

И вновь зритель оказывается в зале, где со стен на него смотрят образы мадонны. И в этот раз кульминация праздника открывается с другой его стороны. Сомнения, терзания, «залежалая ткань предрассудков», - как называет это сама художница. «Песнь Песней», как распустившийся цветок, источает мед, но предвещает увядание. Чем слаще аромат розы, тем ближе ее смерть... Не случайно в этом же зале, наряду с самоуверенной Суламитой, на зрителя смотрят пустые глазницы черепа, в которых уже не отражается ни страх, ни радость. Для чего тогда любить? Для чего дарить кому-то Песнь Песней?

«Я задумалась, что такое свадьба для меня. Я столкнулась со своими предрассудками – жизни после свадьбы нет, моя жизнь закончилась, я буду жить для другого человека, я буду несчастна. Это все не правда!», - слышится голос художницы из сопровождающего работы текста.

И именно здесь это «Не верю...», звучащее в верхнем зале, обретает свой смысл. Именно здесь зависимость от страхов и предрассудков исчезает, выжигается огнем, как выжжены огнем и написаны затем пластичным и податливым маслом работы художницы.

Любовь – не рабство, не созависимость, не тлен. Это огонь, пройдя который Суламита обретает чистоту Богоматери...

Своим творчеством Евгения заново открывает себе и остальным людям чувство жизни и чувство священного. Думаю, что её новая выставка является одним из самых глубоких прочтений «Песни Песней». Чего стоит серия портретов, людей, переживших близость смерти в её составе. Евгения оживляет библейские символы, они перестают что-то символизировать и входят в нашу действительность как её органичная часть. И сама жизнь от этого становится полноценной, больше не отсылающей к "чему-то большему", но заставляющей быть предельно внимательной к ней, ценить каждый её миг.

Немного поодаль начну.

Вот если взять государство в котором мы с вами живем, то есть РФ и никакой реконструкции мифической Святой Руси нет, есть реконструкция на мой взгляд другого государства, государство это называется Древний Израиль, в этом государстве сакральность сочилась из каждого камня, в этом государстве была абсолютна сакральна власть, была абсолютно сакральна единая религия в которой не было допуска до инакомыслия, то есть ересей, а ересь это не совсем плохо, ересь то есть (сознательное отклонение от общепринятого религиозного учения, предлагающее иной подход к религиозному учению) ересь однозначна плоха для представителя правящей религии, для касты жрецов, а для богоискателя, еретический подход это часто единственный путь где путь к Богу лежит в области отказа от предубеждений.

Так вот Иисус Христос никакого уважительного отношения ко всей этой религиозной мути не испытывал. Апостол Павел кстати тоже в ереси ничего плохого не видел "Ибо надлежит быть и разномыслиям (ересям) между вами" (1 кор.11.19)

Художник - богоискатель не смотря на то, что он может принадлежать к определенной церкви или религии обязан быть в своем искусстве еретиком, ярчайший примером является тоже женщина, Наталья Гончарова, ее евангелисты выходили за рамки дозволенного, неимоверный шум был от этих работ, а сейчас они никого не удивят, а ее Троица довела Наталью до суда, где ее обвинили в кощунстве и даже сейчас особо нежные натуры могут оскорбиться глядя на ее Троицу.

Но если художник не готов переходить границы, то художественно-производственное предприятие СОФРИНО предлагает вакансии, там им место.

А теперь возвращаясь в наши дни, вы наверняка знаете, что выставка Жени "Духовная брань" была освящена, в основном считают, что это такой пиар-ход, чтобы было побольше шуму, но это не так, хотя шуму конечно прибавило.

Накануне открытия выставки я посетил галерею, работы уже были вывешены и меня потрясли работы Евгении. Особенно ее черно-золотая троица, мне захотелось молиться перед ней и иметь копию этой работы. Вечером исключительно по наитию пришла такая идея освятить эти работы как православные иконы, все кто имел отношения к той выставке эта идея понравилась и работы были освящены настоящим православным чином и это было ни какая не пародия как некоторые считали.

Мне приятно наблюдать как богоискатель художник Евгения Мальцева продолжает меняться.

Вот сейчас глядя на работы Евгении на некоторые из них хочется смотреть и не думать не о чем, а как известно, самая сильная молитва - это молитва созерцания, молитва тишины, я скажу на какие особенно мне лично хочется медитировать, это "Царица Савская", "Черная Мадонна" из дерева.

И мне очень симпатично то, что в работах Жени превалируют как раз человеческие отношения, и само название ее выставки созвучно самой провокационной книге священного писания, а представьте, что сейчас в наши дни формировался бы канон священного писания и как бы отнеслись к включению в священный канон этой книги, то есть не побоюсь этого слова самой эротической книги Библии "Песнь Песней"? Думаю оскорбленных в своих духовных чувствах счет шел бы на миллионы.

Так как единственная сакральная вещь это человеческая жизнь, или даже не просто человеческая, а ЖИЗНЬ сама по себе, а притянутая за уши сакральность и святыни всех мастей эту жизнь как бы низводят на более низкий уровень.