"УПС-ПУПС", 2009-10 гг.

Серия работ Евгении Мальцевой «Упс-пупс» вводит нас в безлюдное и заброшенное пространство, населенное только пупсами. Трудно определить, к какому виду бытия относятся эти существа. Больше всего они напоминают осиротевших барочных путти, сброшенных с небес на землю и лишенных крыльев. Маленькие ангелы, утратив крылья, превратились в живых пластмассовых кукол. Пупсы не могут расти, формы их обнаженных тел застыли раз и навсегда. Тонкая нежная кожа потеряла чувствительность и стала пластиковой скорлупой, за которой скрывается внутренняя пустота. В растерянности блуждая взглядом по безрадостному миру пупсов, у зрителя неизбежно появляется вопрос: что случилось с этими детьми? И что это за непонятное место?

Возможно, это свалка, где прячутся сломанные дети?

Мимолетный взгляд выхватывает кадр со светлым пятном в центре, похожим на мутное зеркало («Пошли вы в жопу со своими «Привет! Как дела?»). Над ним нависает тяжелая коричневая кромка– в верхней части холста изображены пупсы. Они, как насекомые, прячутся в темноту от яркого луча света. Маленькие создания испытывают ужас перед Большим холодным миром, который решил, что они – лишь мусор. Здесь не от кого ждать защиты и искренности, потому что никто никому по истине не нужен, все человеческое взаимодействие ограничивается лицемерным псевдоинтересом «привет, как дела?». Поэтому пупсы обречены на одиночество.

Или этот странный мир – театр марионеток?

Вот словно на сцену из пустоты выступают два кукольных купидона («Секс»). У них нет стрел и лука, чтоб пронзить чье-то сердце страстью. Вместо лука у одного из пупсов – пластмассовая кукольная рука, она должна исполнить роль фаллоса. Но окостенелая плоть кукол неуязвима для удовольствия и боли. Подлинная сексуальная близость происходит между кадмиевым желтым и бордовым краплаком. Слияние, касания и прикосновения этих красок дают вспышку пульсирующей энергии, в сиянии которой пупсы кажутся лишь прозрачными фантомами.

В другом акте пьесы светящийся белый шар стремится заполнить собой все пространство («Гитлер хотел стать художником»). Он одновременно расширяется и растворяется в темноте. Оказывается, непонятный небесный объект – это огромная кукольная голова с неподвижным лицом-маской. Голова, существующая без тела – метафора чистой рациональности, невозможности слушать своё сердце и сопереживать.

А может, мир пупсов – это темный подвал, где совершается насилие?

Наполненное тьмой подземелье населяют деформированные и изуродованные тела. Кто-то сломал и изуродовал одного из пупсов, и он стал похож на маленького Франкенштейна, сконструированного из ноги и головы. («Сперматозоид Гитлера»). Луч прожектора обнаруживает в темноте улыбающееся лицо пупса. Всматриваясь в него, замечаешь, что за улыбкой Джоконды на этом лице скрывается гримаса Джокера, раненного когда-то и желающего причинять страдания другим.

Путешествие по темным закоулкам, где обитают пупсы, приводит к новой тайне: кто-то исковеркал этих малышей, отрезал им крылья и бросил здесь одних. Кто?! Из глубины сознания приходит ответ: Пупсы – это образ необратимости человеческой жестокости. Он сталкивает нас с безумием в отношении людей друг к другу.

Кульминацией серии «Упс-пупс» является картина «Катынь». Работа посвящена жертвам катынской трагедии. Квадратное отверстие обнажает внутренности ямы, на дне которой сидят кукольные тела с отверченными головами. Изображение сломанных кукол, разъятых на части, ритмически преображается в величественный античный рельеф, полный отчаяния и скорби. Горечь и боль за невинно пролитую кровь заставляет замолчать. Картина подобна беззвучному надгробному плачу.

Постепенно возникает понимание, что в работах Евгении Мальцевой сосуществуют два порядка бытия. Живописная субстанция краски утверждает собственное существование независимо от мира движущихся пупсов. Пульсирует и живет своей жизнью реальность цветовых напластований, борьбы света и тени, мощной фактурной манеры письма. Наше восприятие словно дрейфует от понимания картины как плоскости к ее переживанию как пространства. Порой зритель не может определить, что перед ним – фигуративная композиция или абстрактная картина. Художница берется рассказать историю отверженных и искалеченных детей, но ее охватывает ярость и повествование становится невозможным. Как говорил Пауль Клее: «Чем более ужасающим становится этот мир, тем более абстрактным делается искусство».